Для меня точкой отсчета стал последний звонок Аджари. С этого времени прошло уже одиннадцать недель. С каждым днем надежда дождаться пропавших угасала все сильнее. Я уже смирился с тем, что уже никогда не увижу ни Стефанию, ни Сахемхета. 

В тот вечер задержался в музее: увлекся изучением одного подозрительного папируса, который уж больно напоминал добротную подделку, и совершенно забыл о конце рабочего дня. Не удосужившись предупредить, охранники просто заперли меня в запаснике. Кушетка и диван были в моем распоряжении, как и графин с водой, поэтому решил никого не беспокоить телефонными звонками, а просто лечь спать. Настольную лампу гасить не стал - все равно было страшновато ночевать одному в огромном здании и к тому же в компании мумий. Только устроился поудобнее на диване, закрыл глаза и уже успел задремать, как тихо скрипнула и настежь распахнулась дверь. От неожиданности и испуга я закутался в плед. К косяку прислонился высокий человек, судя по силуэту, мужчина. 

- Извини, Джон, что напугал, - с легким специфическим и таким знакомым диалектом произнес он. - Я думал, что тут никого нет. 

Незнакомец вошел и сел на кушетку напротив меня. Теперь он был освещен тусклым светом настольной лампы. 

-  Сахемхет? - моему изумлению не было предела. - Что случилось? Где Стефания? Куда вы пропали на три месяца? - начал задавать вопрос за вопросом, не давая ему возможности вставить хотя бы слово. 

Но ответа не последовало, только грустный взгляд в мою сторону и тихий стон. Я принялся разглядывать его: передо мной был совершенно не тот мальчишка с пытливым взглядом, аккуратно собранными в хвост длинными волосами и ровным овалом лица. Я увидел истощенного, измученного молодого человека, с растрепанной, серой от пыли гривой, воспаленными, полными слез, глазами, в одежде, больше напоминавшей лохмотья. Казалось, что его нашли в гробнице только сейчас, а не десять лет назад. 

-  Помоги разгрузить машину... - прошептал он после долгого молчания. 

-  Хорошо, - я вылез из-под пледа. - Куда идти? 

Мы взяли каталку, вышли через служебный выход на улицу, где стоял грузовик. Юноша отдернул рваный брезент, опустил вниз борт. В свете уличного фонаря я разглядел два антропоморфных гроба. Он запрыгнул в кузов и пододвинул один из них к краю. Я подогнал каталку и стал помогать вытащить такой необычный груз. Эти надписи и рисунки не перепутал бы ни с какими другими - передо мной был пропавший внешний гроб Птаххетепа. Мы завезли его в запасник, поставили на свое место и вернулись за вторым. После нечеловеческих усилий и его погрузили на каталку. Запахло свежей краской и деревом. 

- Кто в нем? - я, раскинув руки, загородил проход. - Правду! 

- Моя мама... - дрожащим голосом ответил Сахемхет, стирая навернувшиеся на глаза слезы. - Ты знал ее как Стефанию... 

- Не может быть! Открой! 

Кто угодно, только не она! Моя Стефания! Руки отказывались слушаться, как и ноги. Принц сдвинул крышку. Передо мной лежала аккуратно запеленатая мумия, источая головокружащий аромат масел и благовоний. 

- Это Стефания, - еще раз повторил Сахемхет. - Я не лгу... 

Ноги подкосились, и я, как мешок, повалился на землю рядом с музейной каталкой. Послышалось невнятное бормотание и скрип колесиков. Сахемхет отвез гроб в запасник и вернулся уже с другой каталкой за мной. Я, конечно, не экспонат, чтобы меня так бережно возить, но в данном случае никто из нас двоих лучшего варианта и не нашел бы. 
Юноша устроил меня поудобнее на диване, хотя сам еле держался на ногах, подошел к столу, налил воды и залпом выпил весь стакан. 

- Есть хочешь? - спросил, понимая, что он, скорее всего, достаточно долго нормально не питался. 

- Ты подождешь до утра мой рассказ? - пошатнувшись, ответил Аджари вопросом на вопрос. 

- Да, - насколько мог удобно устроился на диване, освобождая место рядом с собой. - Несколько часов, дней или даже месяцев ничего не смогут изменить. Поспи... 

Сахемхет лег рядом, положил голову на мои колени. Я укрыл его плечи свободным концом пледа, обнял рукой и, закрыв глаза, вслушивался в тяжелое дыхание египтянина. Не хотел думать о том, что могло произойти с археологами, как умерла Стефания. Только он знал правду - я мог строить лишь догадки. Под такие мысли не заметил, как и сам заснул. 

Меня разбудил ворвавшийся в кабинет Захи, который с трудом сдерживал волнение. 

- Что тут произошло? Откуда грузовик на территории? - его крик сошел на шепот, когда Хавасс перевел взгляд на еще спавшего Сахемхета. - А он что здесь делает? 

- Я и сам пока ничего не понимаю, - также тихо ответил я. - Знаю только то, что Стефании больше нет. 

- Что? Я вызываю сюда полицию... - Глава Службы древностей направился к двери. - Хватит с меня этого древнего психа! Одни проблемы от него. 

- Захи! Стой! Если ты сделаешь это... 

- Только ради тебя, Джон. Я улажу проблемы. Скандалы, связанные с музеем и моим именем мне не нужны. Но ты увезешь его из страны как можно быстрее! 

- Спасибо, доктор Хавасс. 

- Надеюсь на тебя. 

Сахемхет спал, изредка вздрагивая и что-то бормоча, а я обдумывал, как буду уговаривать его покинуть родину и жить в Лондоне. 

Прошло еще несколько часов. Затекли ноги, захотелось поесть. Стараясь не разбудить юношу, подложил под его голову подушку, а сам осторожно встал. К счастью, моя парализация была временной, и я передвигался так же свободно, как и раньше. Заварил кофе, сел за рабочий стол, достал из ящика галеты. Слишком много мыслей снова закрутилось в голове: бесконечное число вопросов и ни одного здравомыслящего ответа на них. Одно радовало, что Хавасс не превратил случившееся в событие мирового масштаба. 
Часы показывали около восьми вечера. Я слышал, как уходят работники музея из запасников, как смотрители делают последний обход перед тем, как закрыть на ночь служебные помещения. Мы снова остались одни в опустевшем здании. Египтянин заворочался, открыл глаза. 

- У тебя же есть ключи от музея... - я констатировал факт вместо того, чтобы задать вопрос. - Пойдем домой? 

- Еще никто не пришел? - сладко зевнул он.

- Наоборот, все ушли. Ты проспал почти сутки. 

- Прости, Джон... Так устал, что спал бы и спал. 

Я помог ему подняться. Пришлось мне приложить достаточно усилий, чтобы вывести еле державшегося на ногах юношу на улицу и запереть за собой все двери. И откуда только у него сутки назад нашлись силы двигать неподъемные гробы? 

Под покровом темноты мы добрались до квартиры Стефании. 

- Я искупаюсь, если ты не против, - устало произнес Сахемхет, переступая порог. 

- Конечно. А я позабочусь об ужине, - взяв ключи, отправился на поиски круглосуточного магазина. 

Вернувшись с большим пакетом, я застал юношу дремлющим в кресле. Черные влажные волосы небрежно лежали на плечах поверх длинной льняной рубахи, расшитой древним орнаментом. Стараясь вести себя как можно тише, приготовил поздний ужин, накрыл на журнальном столике и только тогда разбудил его. 

- Джон, спасибо... Но я не хочу... 

- Ешь! - приказал я. - Иначе силой буду кормить! 

- Совсем, как Стефания, - вздохнул он, взяв в руки тарелку с супом. - Ты сможешь сохранить все, что я расскажу? 

- Да. 

- Стефания планировала зафиксировать и донести до людей мои знания после этой экспедиции, но судьба решила все иначе. Джон, запиши каждое слово! Начнем сейчас - я боюсь, что не успею... Там, на полке лежит большая самодельная книга для рукописей. Она сама переплела ее для этой цели. 

Быстро допив чай, я взял ручку, бумагу, сел рядом и приготовился писать. 

- Пожалуйста, не перебивай меня... - попросил юноша. - Все вопросы потом. 

- Хорошо. Я готов. 

Он закрыл глаза, помолчал, собираясь с мыслями, и медленно начал свой рассказ, чтобы я успевал за ним. 
"Все, что ваши историки говорят о Древнем царстве, в большинстве своем является заблуждением. Эпоха пирамид, эпоха обожествленных великих царей-строителей, эксплуатировавших ради бессмертия и славы тысячи простых людей... Да, великих царей, но воинов. Если бы мой дед, прадед, прапрадед стоили пирамиды на плато, я бы видел эти сооружения во всем великолепии, а не в таком же плачевном состоянии, как сейчас. Хуфу искал потайные комнаты, пытался реставрировать бетонными блоками эти рукотворные горы, как делаете вы, даже покрасил самую большую в темно-красный цвет, ибо покрыть облицовкой заново оказалось невыполнимой задачей. Он так был восхищен ими, что построил для себя и семьи три скромные пирамидки рядом из упавших вниз камней. Великая честь для смертного человека, пусть и царя. Хафра продолжил дело отца и потратил немало времени и средств на ремонт средней пирамиды. Веком раньше, Джесеру хотел возвести такое же величественное сооружение, как на плато, даже выбрал место с уже готовой древней шахтой с остатками стены по периметру, но деревянные леса не выдерживали людей и камни без дополнительной опоры. Оттуда и такая странная форма. Я читал об этом в храмовой библиотеке. Проще говоря, он ввел моду на большие ступенчатые гробницы. 

Ты спросишь, кто же построил самые большие пирамиды? И я отвечу, что не знаю, кто были эти мудрые строители. Могу только сказать, что это, однозначно, были не мои предки и предки их предков. 

В сущности, последовательность царей, принятая историками, правильная. А вот датировка – спорный вопрос. Сам пытался сопоставить даты, но бросил на Втором переходном периоде - пошел сильный разрыв между нашим и вашим времяисчислением. 

Итак, твой первый вопрос будет о том, кто же я такой. Мое имя ты знаешь: Сахемхет Неферкара Хор Ахет. Мой отец - Владыка Обеих Земель Менмаатра Ка Оф Шепсес, известный вам как фараон Шепсескаф. Мой дед - Менкаура, которого вы считаете строителем третьей пирамиды. Я - второй сын царя, брат был старше почти на четырнадцать лет. Он считал, что если я маленьким отнимаю все внимание матери и отца, то в будущем отниму у него и трон. Несколько раз мне чудом удалось избежать смерти. Отец посчитал это гневом богов, а не завистью другого человека. В три года он отправил меня в храм Тота к Птаххетепу, ученому, мудрецу и хранителю главной библиотеки страны. Птаххетеп не относился к жрецам, хотя носил такую же одежду, украшения и брил голову. Он просто был ученым человеком. Я запомнил его строгим, требовательным, несгибаемым и одновременно добрым, спокойным и справедливым. Выглядел лет на пятьдесят-шестьдесят, хотя точного возраста не знал никто. Да и мне сложно говорить, так как я был еще ребенком. Глубокие морщины покрывали причудливым узором его худое лицо. Он и так был невысокого роста, а сутулая осанка и привычка ходить с тростью делали его еще ниже. 

Меня окружили заботой и теплотой, как будущего верховного жреца, ибо по своему происхождению я должен быть или у светской, или у божественной власти. К первой меня никогда бы не подпустил брат. Оставалось второе. 

С таким учителем рано научился читать и писать. А в семь лет впервые познакомился с трудами Птаххетепа. Я тайком брал их из случайно обнаруженного тайника в его комнате и внимательно изучал каждый столбец. В записях я увидел не мифических богов, а реальных, которые жили до нас за тысячи лет. Все легенды о них стали восприниматься по-другому. И вот наступил день, когда я попался Птаххетепу за чтением очередного запретного папируса. Думал, накажет, а он улыбнулся и прошептал: 

- Пусть это станет нашей тайной. Будешь моим учеником? 

- Да, - ответил я. - Это правда, что написано? 

- Идем, если не веришь. 

Мы взяли еды, воды, чистые свитки папируса, мешочек медных колечек в качестве денег и направились в долгое путешествие на юг: плыли на лодке под парусом, шли пешком, порой ночевали под открытым небом, пока не оказались в странном месте. 

- Что ты видишь? - спросил он, останавливаясь между разбросанных огромных глыб прямоугольной формы. 

- Камни... И много... 

- Вот и все так видят. Здесь была постройка. Может, дворец или храм. 

Я подошел к камню, который был почти по плечо, провел рукой по ровной поверхности. 

- Так не сделать ни камнем, ни зубилом... - произнес я. - Даже если тереть песком... Никогда не видел такого ни во дворце, ни в храме. Слишком гладко. 

- Правильно говоришь. Это было распилено. 

- Как дерево? 

- Почти. Только пила была огромной. Думаю, что еще и круглой, и быстро крутящейся, - учитель изобразил ее движениями рук. - Пойдем, кое-что покажу. 

Птаххетеп прошел между остатков колонн, разгреб ногами песок, стал снимать доски и пальмовые ветви, закрывавшие вход. Он достал из сумки масляные лампы, зажег их. Спустившись по самодельной лестнице вниз, мы оказались в зале, наполовину засыпанном песком. Ни надписей, ни рисунков, только идеально гладкие, блестевшие от огня стены, как в нынешнем Осирийоне. Квадратные колонны и перекрытия, казалось, были сделаны из одного куска камня, ибо швы можно было заметить только внимательно приглядевшись. Учитель позвал жестом за собой. Дышать становилось тяжелее, захотелось спать. 

- Что со мной? -  я опустился на песок, стараясь побороть желание заснуть здесь и сейчас. 

- Это с непривычки, - приободрил он. - В первый раз я проспал тут недели две. А теперь могу быть сколько захочу. Глотни-ка, - протянул кувшинчик. - Это помогает проснуться. 

После нескольких глотков я почувствовал себя так бодро, что был готов идти хоть на край света. 

- Это здесь... - позвал он за собой. 

Перед нами был узкий лаз сквозь приоткрытые створки огромных каменных дверей, засыпанных почти целиком. Птаххетеп прополз первым, я за ним. То, что я там увидел, запомнил навсегда: занесенный песком, посередине стоял огромный камень с ручками по бокам и пластиной, парившей над ним, сверху покрытой белой пылью, стеллажи с каменными плитками и дисками, которые я принял за посуду. Это была библиотека богов. Учитель снял с полки диск, положил на камень, несколько раз крутанул ручку. Пыль на пластине, словно по волшебству, собралась в четкие символы, которые я никогда не видел раньше. Это сейчас я знаю, что такое может делать электростатическое напряжение или звуковая вибрация. 

- Это язык тех, кто жил тут до нас, - он достал папирус и стал записывать знаки. - Уже лет двадцать пытаюсь их прочитать. Как говорятся - не знаю, но что обозначают - могу сказать про двести восемьдесят шесть начертаний. Многие такие же, как наши, только смысл другой. Наш язык от них пошел. Если ты увидишь надпись на камне и, прочитав, получишь бессвязный набор слов  - перед тобой их язык. Но таких текстов мало. На наружных стенах - все под толстым слоем песка, а внутри - только в этой библиотеке... 

- А каменные гробницы около Мен-фе они строили? 

- Это не гробницы. Они давали силу, что двигала вещи в их мире. Здесь есть чертежи. Но я в них ничего не понял. 

Да, Джон, речь шла об энергетических установках, об электричестве, передающимся без проводов, о лампочках и прочем, без чего не может жить твой мир. Это было и у тех, кто жил за тысячи лет до Птаххетепа. 

Мы ушли, но с этого дня все мои мысли были только о Древних богах. Он больше меня не брал с собой, говорил, что там внутри вредно для детского здоровья. Но это были мелочи. Я активно учил их язык, помогал учителю с переводами, одним словом, стал его последователем и единственным учеником. Он привел меня к гробнице отца, строительство которой подходило к концу. Хотя строительством это было сложно назвать: отец приказал отреставрировать старое сооружение, откопанное по наводке Птаххетепа. В Та-Кем и так было сложное положение из-за постоянных войн на границе с Нубией. Возведение даже небольшой пирамиды требовало огромных затрат. Но мой отец поступил как мудрый царь, заботившийся о своей стране и простом народе. 

Мне было уже десять, когда на трон взошел мой брат. По-видимому, он правил недолго или очень плохо, потому что я так и не нашел его в списках царей четвертой династии. Прости, Джон, но я не хочу произносить его имя… Забвение - лучшая месть за то, что случилось со мной и моим учителем. 

Птаххетеп закончил строительство своей очень скромной гробницы. Из тайника исчезли все оригиналы рукописей, остались только переписанные мной копии. Он что-то задумал, но предпочитал держать все в тайне, словно догадывался о приближающейся беде. Потом учитель пропал почти на две недели и вернулся с большой деревянной коробкой, обмазанной высохшей глиной, спрятал ее в тайник. Тучи братской ненависти сгущались над нами с каждым днем все сильнее и сильнее, пока однажды утром в храм не ворвались царские телохранители. Они схватили нас, привели в ритуальный дом, выгнали оттуда всех бальзамировщиков. Их главный приставил нож к шее учителя и холодно произнес: 

- Принц Сахемхет приговаривается к смерти за измену и покушение на жизнь царя. Наказание - смерть. Птаххетеп, владыка милостив: ты можешь собственноручно убить виновного. Или это сделаю я. Выбирай. 

- Я сам... - голос учителя задрожал, по щекам потекли слезы. - Можно будет сразу же подготовить тело к погребению и похоронить в моей гробнице?  

- Делай с ним, что хочешь, но к закату должен отчитаться господину о его казни. 

- Я подготовил все для своих похорон, позволь принести это сюда. Мне нужны твои люди... 

Меня заперли в хранилище натра, а Птаххетеп вместе с охраной ушел в храм. Каждая минута, проведенная в одиночестве, казалась вечностью. Закрыл глаза и слушал биение сердца, которое должно было скоро остановиться. Сколько прошло времени я не знал, пока не открылась дверь, и меня не выволокли в большой зал. Там бесцеремонно швырнули на каменный стол для бальзамирования. Хотел заплакать, попросить о пощаде, но улыбка на лице учителя словно загипнотизировала меня. 

- Ничего не бойся, - ласково произнес он. - Ты просто заснешь сейчас, а я разбужу тебя уже в другом мире. 

- Воля твоя, учитель. 

Телохранители брата рассмеялись над этими словами, но я знал, что каждое слово Птаххетепа надо понимать буквально. Он стер с моего лица косметику, покрыл кожу смесью масел, надел чистую одежду и все украшения, что были подарены еще отцом, протянул мне кувшинчик. 

- Пей и засыпай. 

Учитель завернул меня в первый слой ткани. Сквозь надвигающийся сон я почувствовал знакомый запах, какой был в той библиотеке. Вот, что принес тогда он в коробке, обмазанной глиной. Вот почему не брал меня с собой, чтобы я не привык. Последнее, что помню, как меня положили в гроб и куда-то понесли. 

Все, что произошло дальше, я представил, услышав рассказ Стефании. Скорее всего, вся стража, находившаяся в зале, уснула под действием этого снадобья. Меня во внутреннем без полагавшихся церемоний похоронили в гробнице. А оставшиеся снаружи сочли Птаххетепа колдуном, заговорщиком и живьем затолкали во внешний гроб, потом гроб спустили в шахту и засыпали камнями. Это так жестоко... Слишком жестоко..." 

​